Сергей Кремлев - Великий и оболганный Советский Союз [22 антимифа о Советской цивилизации]

По Столбовскому договору между Россией и Швецией, заключенному 27 февраля 1617 года, Швеция признавала династию Романовых, возвращала России временно захваченные Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу, Гдов, но оставляла за собой захваченные Иван-город, Ям, Копорье, Орешек, Кексгольм, Ижору, принадлежавшие России по Тявзинскому договору.

Шведский король Густав II Адольф на заседании риксдага заявил:

Теперь без нашего позволения русские не смогут выслать ни даже одной лодки в Балтийское море; большие озера Ладожское и Пейпус (то есть Псковское. — С.К.), Нарвская Поляна, болота в тридцать верст ширины и твердые крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеек…

«Ручеек» перешагнуть было действительно непросто, но во время очередной русско-шведской войны 1656–1661 годов, которую вел отец Петра Алексей Михайлович, главные силы русской армии двигались к Риге по Западной Двине (Даугаве) на 1400 стругах и барках.

Имели мы на это право, помня и о древнем — уже тогда — Юрьеве, и о современных — тогда — заявлениях Густава II Адольфа?

Были взяты с боем Динабург (ныне — Даугавпилс) и Кокенхаузен (ныне — Кокнесе), расположенные в нижнем течении Западной Двины. Они были переименованы в Борисоглебов и Царевичев-Дмитриев. По инициативе выдающегося допетровского государственного деятеля воеводы Ордина-Нащокина в Царевичеве-Дмитриеве — примерно в ста с лишним километрах от Риги — началось строительство кораблей для Балтики.

Увы, сказалась возрастающая отсталость России, в том числе и военная, особенно видная на фоне мощной шведской армии. По Кардисскому мирному договору 1661 года Царевичев-Дмитриев пришлось возвратить Швеции. Корабли были сожжены.

Через одиннадцать лет после заключения Кардисского «вечного» мира у Алексея Михайловича родился сын Петр. Балтийское «окно» в Европу, которое периодически было открыто для русских со времен Киевской Руси, было в тот момент для нас прочно закрытым. И прорубить его вновь должны были шпага Петра-воителя и топор Петра-строителя.

В 1714 году по случаю спуска корабля «Илья Пророк» Петр произнес блестящую речь, в которой были и такие слова:

Кому из вас, братцы мои, хоть бы во сне снилось, лет 30 тому назад, что мы здесь, у Балтийского моря, будем плотничать и… воздвигнем город, в котором вы живете; что мы доживем до того, что увидим таких храбрых и победоносных солдат и матросов русской крови, таких сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышлеными; что увидим у нас также множество иноземных художников и ремесленников, доживем до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи…

Это говорилось уже не на топких берегах Невы, поросших кустарником, над которым одиноко парила чайка… Это говорилось в городе, величественный облик которого тогда вполне определился. И Петр видел его будущее величие и будущее развитие России, когда говорил:

Историки полагают колыбель всех знаний в Греции, откуда (по превратности времен) они были изгнаны, перешли в Италию, а потом распространились и по всем европейским землям… Теперь очередь приходит до нас, если только вы поддержите меня в моих важных предприятиях, будете слушаться без всяких оговорок и привыкнете свободно распознавать и изучать добро и зло…

Какой монарх, в какой стране и в какую историческую эпоху публично обращался к своим подданным с такими речами? Для того чтобы так говорить и мыслить, надо было родиться, воспитываться и жить во вполне определенном духовном и интеллектуальном пространстве. Иными словами, для этого надо было быть выдающимся сыном Русской Вселенной, каким умница Петр и был!

И этого титана — титана как по росту, так и по духу, по мощи — на его собственной Родине сейчас подают как неврастеника и палача…

Ну-ну…

Петр умел различать Добро и Зло. Он поставил Россию с пролежанного бока на ноги. Он изменил и общеевропейскую ситуацию, введя в нее ранее небывалый в ней фактор — сильную Россию.

Шло время…

Русское Добро обретало кулаки.

И училось распознавать Зло.

Кое-кто из тех, кто описывал эпоху Петра, — историк Костомаров, например, — утверждал, что Петр строил на непрочном фундаменте, что многие его начинания и реформы остались на бумаге и не имели успеха в жизни…

Какая чепуха!

Но эта лживая чепуха дожила до наших дней — не потому ли, что после 1917 года русские либералы стали говорить о Петре как о «первом большевике» на троне?

Профессор русской истории Дерптского университета Брикнер в своей истории Петра сообщал, что «ученики», отправленные за границу, обычно были «плохо приготовлены к учению», что «многие из них отличались грубостью нравов, нерадением к учению, равнодушием к вопросам науки», а некоторые даже были склонны «к преступным действиям».

Этот антирусский миф целил в русскую историю, а сегодня удобен и антисоветчикам. Но если бы большинство «птенцов гнезда Петрова» было разряженными попугаями и драчливыми петухами, а не орлятами, то откуда бы у новой петровской и послепетровской России появились молодые орлы? Откуда у новой России даже в недобрые времена Анны Иоанновны и ее фаворита курляндца Бирона брались успехи? Уже после Петра!

Да ведь и сам молодой Петр впервые отправился за границу в составе «великого посольства» не для гульбы, а для изучения наук, морского и корабельного дела. Он сам через много лет признавался, что ему было бы стыдно знать меньше тех, кого он направлял в Европу на выучку. Этот принцип исповедовал позднее и Сталин — он учился всю жизнь.

Интересно, учились ли и учатся ли Путин и Медведев — хотя бы понемногу, чему-нибудь и как-нибудь? А вот Указ царя Петра навигаторам от 31 августа 1712 года:

Его царское величество имянным своим указом указал сказать всем их милости господам, которые в науке навигаторской обретаютца, чтоб училися с самого матрозского дела и знали бы оснащивать суды сами.

Меньшинству этот Указ впрок не пошел. Но большинство воспринимало эти строки как жизненный принцип, потому что это был жизненный принцип самого российского верховного вождя!

Из первых 50 молодых дворян, отправленных царем в 1697 году за границу (28 в Италию, 22 в Англию и Голландию), вышли такие выдающиеся деятели петровской эпохи, как Борис Куракин, Григорий Долгорукий, Петр Толстой, Андрей Хилков…

Особенно ярок пример Петра Андреевича Толстого (1645–1729). В 1697 году ему было 52 года… Семья, дети, обеспеченное положение… Тем не менее Толстой сам вызывается ехать за границу для изучения морского дела. Через Польшу и Австрию он едет в Италию, месяцами плавает по Адриатическому морю, изучает страны и языки. Получает свидетельство, что ознакомился «совершенно» с картами морских путей, с названием «дерев, парусов, веревок и всяких инструментов корабельных».

Вместе с мальтийскими рыцарями Толстой воевал против турок, в Венеции с большим успехом занимался математикой. Все это помогло ему позднее с честью выполнять труднейшие обязанности русского посла в Турции.

В год отъезда на учебу Петра Толстого сыну небогатого новгородского дворянина Ивану Неплюеву было четыре года, он родился в 1693 году. С 1714 года учился в Новгородской математической школе, затем — в Петербургской Морской академии. В 1716 году, в 23 года, был направлен в Венецию и Испанию. Вернулся домой в 1720 году, вместе с другими был подвергнут экзамену самого императора, получил похвальный отзыв Петра и был назначен главным начальником над строящимися судами в Петербурге. Петр тогда сказал Неплюеву: «Видишь, братец, я и царь, да у меня на руках мозоли, а все от того: показать вам пример и хотя б под старость видеть мне достойных помощников и слуг Отечеству».

Когда Петр скончался, Неплюев более суток пролежал в беспамятстве и потом объяснял это так: «Да иначе бы мне и грешно было: сей монарх Отечество наше привел в сравнение с прочими; научил узнавать, что и мы люди; одним словом, на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и что бы впредь не делалось, от сего источника черпать будут».

За свою долгую жизнь Иван Иванович Неплюев был резидентом в Стамбуле, главноначальствующим на Украине, 16 лет — наместником в Оренбурге и главнокомандующим в Петербурге в первое время царствования Екатерины Второй. В Оренбургском крае он построил до 70 крепостей, основал ряд укрепленных линий, реорганизовал казачье войско. Неплюев скончался восьмидесяти лет в 1773 году и оставил по себе добрую память — о нем упоминается во всех трех Больших Советских энциклопедиях.

Что ж, заслужил!

Он — тоже герой нашей великой Родины!

Вот другой пример… Василий Дмитриевич Корчмин, генерал-майор. Один из деятельных сотрудников и любимцев Петра Великого. Обучался военно-математическим наукам за границей в 1697–1698 годах. Молодой Василий Корчмин отправился в Европу одним из первых и переписывался лично с царем. Он писал из Берлина так: «Мы со Стенькою Бужениновым, благодаря Богу, по 20-е марта выучили фейерверк и всю артиллерию, ныне учим тригонометрию…»